Цивилизация
Вскоре после Октябрьской революции лидер большевиков Владимир Ленин выдвинул идею монументальной пропаганды. Памятники кумирам-революционерам полезли в Москве и Петербурге как грибы после дождя – всего несколько десятков, чтобы воспитывать новые поколения и утверждать триумф власти советов. Дождь же эти скороспелые памятники из дешевых материалов быстро губил – некоторые из них таяли, какие-то лопались, какие-то вызывали смех и отвращение, а некоторые статуи взрывали Сталин и белогвардейцы.
В годовщину Октябрьского переворота «Газета.Ru» собрала самые уродливые и нелепые памятники первых лет советской власти.
«Нет заслуг, кроме уничтожения»: как Ленин изуродовал Москву в первую годовщину революции
Самые уродливые и нелепые памятники первых лет советской власти
close
Ленин вдохновился идеями итальянского философа-утописта Томмазо Кампанеллы – автора знаменитого «Города Солнца», написанного в начале XVII века.
«Вы помните, что Кампанелла в своем «Солнечном государстве» говорит о том, что на стенах его фантастического социалистического города нарисованы фрески, которые служат для молодежи наглядным уроком по естествознанию, истории, возбуждают гражданское чувство — словом, участвуют в деле образования, воспитания новых поколений. <...> Пожалуйста, не думайте, что я при этом воображаю себе мрамор, гранит и золотые буквы. Пока мы должны все делать скромно», – добавил Ленин.
Сказано – сделано. Отдел изобразительных искусств Наркомпроса должен был составить списки памятников, подлежащих сносу («в честь царей и их слуг»), устроить конкурс памятников «в ознаменование великих дней Российской социалистической революции», поменять старые гербы, названия улиц и так далее – чтобы отразить «идеи и чувства революционной России». И, наконец, к Первомаю украсить Москву.
Декрет к нужному сроку выполнен не был из-за организационной путаницы и волокиты. Только Кремль обмотали красным кумачом и задрапировали старые русские символы.
Перед тем, как ставить новые памятники, было решено сбросить старые – чтобы народ не путался и понимал, кто теперь власть. Был разрушен памятник Александру III – его, по сути, четвертовали, демонтировав огромную металлическую голову в царской короне и отделив другие части «тела» статуи. Процесс засняли на киноаппарат и крутили по синематографам всей страны.
В июле 1918 года Ленин обсуждал на заседании Совнаркома вопрос о постановке 50 памятников в Москве – «великим людям в области революционной и общественной деятельности, в области философии, литературы, науки и искусства».
Отдельно лидер большевиков выбрал писателей: кроме русских классиков Пушкина, Гоголя, Лермонтова, Толстого и Достоевского там были идеологически близкие «предтечи» – Белинский, Радищев, Чернышевский.
Скульпторам было решено платить за бумажный макет памятника по 700 рублей, за скульптурный – по 1 тыс. руб. Пуд (16 кг) хлеба в городах тогда стоил порядка 150 рублей, так что премия примерно была равна средней зарплате рабочего (но тогда это не было средней зарплатой – рабочие получали больше других).
Народный комиссар просвещения Анатолий Луначарский в докладной записке писал о главной трудности затеи: скорость не должна быть достигнута за счет невысокой художественной ценности монументов.
В Москве и Петрограде открыли почти одновременно два одинаковых бюста вольнодумцу екатерининской эпохи. Создал их архитектор Леонид Шервуд, главный деятель по реализации плана монументальной пропаганды.
Это были первые памятники советской власти. Петроградский Радищев стоял между Зимним дворцом и Адмиралтейством, открыт был в конце сентября 1918 года «при громадном стечении народа и параде революционных войск». Но продержался он лишь до 1919 года – размок из-за шторма.
Московский брат-близнец был открыт 6 октября 1918 года на Триумфальной площади. Он дожил до наших дней и сейчас хранится в фондах Музея архитектуры.
Особого упоминания заслуживает снесенный конный памятник «белому генералу» (из-за цвета коня и кителя) Михаилу Скобелеву, покорителю Туркестана и герою Русско-турецкой войны 1877-1878 годов. Он был установлен в 1912 году на Тверской площади. Военачальник изображен верхом на вздыбленном скакуне. В руках генерал держал шашку, а на постаменте в атаку шли увлеченные им солдаты.
Многие современники монумент не любили – «Памятник должен изображать всадника, который вылетел из ворот Тверской пожарной части и на фоне каланчи лихо несется вскачь на высоте своего пьедестала прямо на генерал-губернаторский дом и только что не кричит «Разойдись!»
Так или иначе весной 1918 года монумент повалили. Якобы по инициативе рабочего коллектива завода Гужона, а власть большевиков тут как будто была ни при чем. На месте снесенного «белого генерала» устроили трибуну для первомайской демонстрации. В ноябре 1918 года на площади открыли Монумент советской конституции.
Этот обелиск ругали за пошлость. «Обелиск с ангелом — вестником мира, пальмой и медными страницами Конституции (с художественной точки зрения произведение банальное и мещански безвкусное)», – писал хорватский писатель Мирослав Крлежа, побывавший в Москве в 1925 году.
Сам монумент Советской Конституции был с точки зрения программы монументальной пропаганды ключевым символом. Кирпичи для обелиска взяли из разрушенных стен полицейского околотка, находившегося рядом.
Открыть памятник хотели к 7 ноября 1918 года – первой годовщине революции. Но не успели – не сделали фигуру женщины во фригийском колпаке (символе свободы времен Французской революции).
Высота обелиска составляла 26 метров, постамент был прикрыт картонками с разными лозунгами. На фанерных листах были приведены выдержки из первой конституции РСФСР.
Спустя несколько месяцев, в июле 1919 года, памятник «переоткрыли». Добавили статую Свободы – с крыльями, в античной тунике, наподобие Ники Самофракийской (скульптор Николай Андреев). В одной руке Свобода держала «арбуз» – так москвичи прозвали сферу из камня в руке статуи.
Отлита статуя была из бетона – случай неслыханный. В цемент Андреев добавил гранитную крошку – для иллюзии «каменности».
Постепенно памятник стал разрушаться – он ветшал, и в итоге его снесли под предлогом реконструкции улицы Горького (Тверской). По одной из версий, ее хотели заменить на памятник Сталину. Обелиск взорвали весной 1941 года.
В 1918 году в «Известиях» опубликовали ленинский список личностей, которым в Москве должны были непременно поставить памятники. Там был 31 революционер – начиная со Спартака и Брута, продолжая политэкономистами Марксом, Энгельсом и Бебелем, и заканчивая Степаном Разиным, Маратом, декабристами Пестелем и Рылеевым, цареубийцей Каляевым, народоволкой Софьей Перовской.
Перед западным фасадом университета Шанявского (современный РГГУ; открыл его генерал и исследователь Альфонс Шанявский) в 1918 году были открыты памятники народоволке и цареубийце Софье Перовской и террористу Степану Халтурину.
«Сугубо реалистическая полуфигура с задумчивым, сосредоточенным лицом», – описывали статую террориста очевидцы. По легенде, Казимир Малевич, бывший на церемонии открытия монумента 7 ноября 1918 года, потерял дар речи – от «засученных рукавов и выражения лица, наводящих ужас». Памятник признали неудовлетворительным и вскоре разобрали. Примечательно, что оба памятника были издевательски открыты на площади Миусской, тогда известной как улица имени 19 Февраля 1861 года. Именно в этот день Александр II подписал манифест об освобождении крестьянства и отмене крепостного права.
Памятник в честь одного из кровавых деятелей эпохи Французской революции был дебютной работой студентки Московского училища живописи Беатрисы Сандомирской. Его воздвигли у Итальянского грота в Александровском саду 3 ноября 1918 года. Первые лица советской страны произносили речи с трибуны, но уже к 7 ноября памятник Робеспьеру рухнул, расколовшись на множество мелких осколков.
Газета «Правда» утверждала, что его взорвали гранатой белогвардейцы. Однако «Известия» сообщали, что Робеспьер рассыпался из-за смещенного центра тяжести. К тому же бетонный памятник пропитался дождевой водой и треснул, когда она замерзла.
В один день с Робеспьером в Москве открыли памятник поэту Ивану Саввичу Никитину. Статую из гипса сделал скульптор Александр Блажиевич (Блажис), литовец, в 1922 году уехавший в США.
Памятник находился возле Китайгородской стены, на Театральной площади, прямо посреди розария.
По соседству в тот же день открыли памятник поэту и купцу Алексею Кольцову. На церемонии читал стихи Сергей Есенин. Кольцов был известен как первый поэт, воспевший внутренний мир крестьянина, а Никитин считался его преемником.
Оба памятника были сделаны из гипса временно – впоследствии их хотели создать в бронзе. Но не судьба – Никитин и Кольцов быстро пропитались водой и разрушились. Простояли гипсовые поэты-народники меньше года.
Памятник украинскому поэту Тарасу Шевченко скульптора С.М. Волнухина в 1918 году установили на Рождественском бульваре. «Гипсовую скульптуру на деревянном постаменте установили в Москве… Этот день был настоящим праздником для трудовой Москвы. На площади было полно люда. Состоялся торжественный митинг.
Через два роки (года. – «Газета.Ru»), когда закончилась гражданская война, решили построить гранитный постамент. Бюст Кобзаря, которого вы видите на этой открытке, опять перевезли в мастерскую автора. Но случилось так, что С.М. Волнухину пришлось переехать в Новороссийск. Он надеялся там завершить скульптуру, но через год умер», – писал некто М. Забочень в редакцию журнала «Украина» в 1963 году.
К слову, Волнухин оставил после себя немало памятников еще дореволюционных – например, именно ему принадлежит фигура первого русского книгопечатника Ивана Федорова, установленная в 1909 году возле Лубянки.
Одной из первых жертв монументальной пропаганды пал каменный крест, установленный в Московском Кремле на месте убийства градоначальника великого князя Сергея Александровича. В церемонии принимал участие лично Ленин.
К первой годовщине революции неподалеку был также открыт памятник убийце князя – эсеру Ивану Каляеву. Монумент поставили у входа в Александровский сад.
При этом на доске с подписью имя Каляева привели с ошибкой, указав неправильное отчество – Петрович вместо Платоновича.
На деревянном постаменте бюст эсера энергично пробивается сквозь некие волны, набегающие на торс.
«…Видел и вновь открытый памятник социалисту Каляеву. На одной стороне пьедестала написано: «Уничтожил Велик. Кн. Сергея Романова». На других сторонах ничего нет. Значит, нет и других заслуг, кроме «уничтожения»?!» – вспоминал в своем дневнике москвич, бывший владелец пароходной компании Никита Окунев. Вскоре памятник Каляеву куда-то пропал.
Памятник немецким философам Карлу Марксу и Фридриху Энгельсу был открыт в Москве в годовщину Октябрьской революции, в 1918 году. На открытии монумента авторства С.А. Мезенцева выступал Ленин.
Деревянный постамент гипсовой парной статуи был обмотан кумачом с лозунгом: «Революция — вихрь, отбрасывающий назад всех ему сопротивляющихся».
Сохранилась даже речь лидера большевиков в тот день, вот отрывок из нее:
«Несказанные ужасы империалистской бойни народов вызывают всюду геройский подъем угнетенных масс, удесятеряют их силы в борьбе за освобождение. Пусть же памятники Марксу и Энгельсу еще и еще раз напоминают миллионам рабочих и крестьян, что мы не одиноки в своей борьбе!»
Большевики не только открывали новые памятники, но и переделывали старые. В Александровском саду летом 1914 года была открыта стела архитекторов Власьева и Всеволжского – в честь 300-летия дома Романовых. Ее украшали гербы императорского дома, а высечены там были имена всех русских монархов.
Сносить такое капитальное сооружение новые власти почему-то не захотели – и Ленин придумал просто изменить смысл памятника. Герб сбили выстрелами латышские стрелки, старые надписи стесали и на их месте выбили Р.C.Ф.С.Р., призыв к пролетариям всех стран – соединяться и список из 19 имен (утвержденных Лениным). Первыми шли Маркс и Энгельс. «Московским Совдепом на эти цели выделено 150 тыс. рублей», – сообщала «Правда» в 1918 году.
В 2013 году обелиск реконструировали – правда, с многочисленными ошибками и несоответствиями историческому оригиналу.
Самый кубофутуристический памятник советской монументальной пропаганды – статую известного анархиста Бакунина – создал молодой скульптор Борис Королев, рьяный авангардист.
По задумке кубы и формы должны были выразить мятежный дух революционера.
Открыт памятник официально так и не был – он стоял, закрытый досками. Говорят, в холодную зиму 1918 года москвичи просто растащили их на дрова. Сведения о кубическом Бакунине разнятся. То ли он стоял у Мясницких ворот, где сейчас Грибоедов, то ли на Тургеневской площади, неподалеку от современного памятника Шухову. «Всех превзошел скульптор К. В течение долгого времени люди и лошади, ходившие и ездившие по Мясницкой, пугливо косились на какую-то взбесившуюся фигуру, закрытую из предосторожности досками. Это был Бакунин в трактовке уважаемого художника», – писал Луначарский. Сделан Бакунин был из железобетона. Но из-за возмущения рабочих масс памятник было решено убрать примерно через месяц после установки. Сохранились его немногочисленные макеты. На самом деле этот памятник был не так уж и плох – просто не увязывался с эстетическими представлениями большевиков, к авангардизму относившихся крайне скептически.
К сожалению, не сохранилось фото московского памятника немецкому литератору Генриху Гейне. Характерное описание оставил русский поэт Вениамин Ходасевич:
«Какой-то чахоточный господин с бородкой сидел в кресле, а у ног, ластясь, примостилась полуголая баба с распущенными космами — не то Лорелея, не то Муза. Памятник сделан был из какой-то белой дряни и внутри пуст.
Зимой 1921 года я проходил мимо него. У Гейне нос был совсем черный, а у Лорелеи отбили зад, на месте которого образовалась дыра, наполненная грязной бумагой, жестянками и всяким мусором. Детей не было, не было даже ворон на голых деревьях».
Деревянный памятник атаману Стеньке Разину был открыт в 1919 году в годовщину казни знаменитого казака.
Скульптор – Сергей Коненков, получивший прозвище «русского Родена». В своих мемуарах он вспоминал, что большую дискуссию при создании памятника вызвал вопрос о персидской княжне – нужно ли изображать брошенную в Волгу барышню или нет?
«Я пошел в Совет казачьих депутатов. <...> Молодые говорили: — Зачем Разина — революционного героя — в компании с бабой изображать? <...> На это им бородатые витязи Октябрьской революции повторяли свой тезис: — Степан Тимофеевич сказал: «Ничего не пожалею ради дружбы казацкой, ради товарищества», так и поступил, а раздор-то был из-за бабы, этой самой персидской княжны. Так в композиции «Степан Разин с ватагой» волею красных казаков-ветеранов оказалась персидская княжна».
Памятник открывали с помпой, выступал Ленин. Открытие на Красной площади монумента разбойнику вызвало множество сплетен и шуток – вот, дескать, до чего красные страну довели.
Через 25 дней деревянную статую по-тихому убрали в музей.
